Если уж говорить о дореволюционной России, то о её подпольной жизни. О той, о которой почти ничего нигде не сказано. Все ведь знают, что в реальности неформальные связи весят больше официальных. При этом, когда разговор заходит об истории, о том, как важно её знать и понимать, то анализируется всегда почему-то только лишь поверхностная, на практике мало что решающая публичная составляющая, а о тайных отношениях, об их ключевой направленности, молчат, разве что упоминают о том, что, мол, где-то когда-то имелись некие негласные союзы каких-то там заговорщиков, которые хотели чего-то там… А вот, про то, что всё общество в любом государстве – это в очень значительной мере одна большая тайная сеть влияния, ни слова. Такое «понимание» истории сулит полный, ещё точнее, полнейший провал, который, как раз и наблюдается в нашей современной жизни, в которой официальное тоже весит немного.
Дореволюционная Россия уж слишком сильно поразила мир своей скрытой агрессивностью.
Именно поэтому нет совершенно никакого смысла доверять публично освещаемой версии каких бы то ни было событий, тем более, тех, которые случились в Российской империи в 1917 году. Ибо это заведомо будет полная чепуха. Зато если постараться по сути взглянуть на тогдашнюю бытность того государства, то всё начнёт видеться совсем по иному. При этом, правда, придётся учесть тот факт, что на те внутренние революционные расклады повлияли, кроме всего прочего, ещё и заграничные перипетии, критически наглядно показавшие истинное лицо самой могущественной, а потому более чем существенной подпольной России. Первое, что надо понять в отношении всего этого, так это то, что до революции россияне чрезвычайно сильно были увлечены тем, что изо всех сил не давали друг другу хорошо жить, удерживая всё общество в состоянии дремучей отсталости. Показательным символом которой была умышленно культивируемая в те времена специфика внешности, важными деталями коей были заросли волос на голове, большие и огромные бороды, одежда больше похожая на походную, чем на бытовую, и сапоги, окончательно говорившие о том, что эти люди не живут а воюют.
Вот от чего ни один историк не хочет сказать о том, что так не бывает, чтобы в стране все желали отсталости, о том, что социум любого государства всегда во все времена категорически, непримиримо зло настроен на подавление, на жуткое унижение любых таких стремлений? Ведь, без этих знаний само изучение истории, как таковое, превращается в бессмыслицу, сулящую сплошной провал восприятия. Тем более, что дореволюционная подпольная Россия была особенно жестоко увлечена этой темой на фоне остальных тайных составляющих других стран мира. Она очень наглядно это показала на Аляске. Которую русские вначале жёстоко зачистили, затем сделали вид, будто хотят её развивать, но не стали этого делать, превратив регион в очаг раскольничества, после чего, проведя внутренние разборки и уничтожив некую часть заговорщиков, они решили её фиктивно продать. Да, полуостров продали лишь формально, причём, за очень большие деньги, даже и не думая отдавать его американцам. Для чего в тех суровых реалиях была предварительно сформирована сеть тайного повсеместного влияния, замаскированная под религиозную деятельность, рухнувшая только после 1917 года, стало быть, после уничтожения российской церкви.
Именно таким образом Россия настолько нагло и шокирующее показала своё злое аферистское естество, никак не постеснявшись хватать всё больше планетарных земель и насаждать там упрямую, непреодолимую разруху, что мировая власть однозначно решила подвергнуть её саму жёстокой зачистке, заодно, постаравшись привить русским стремления к построению общественного блага, вместо игр в убийственные унижения. Приблизительно именно таковыми были истинные мотивы, породившие не только революцию социализма, но и последующие за ней кровопролития. Ибо, опять-таки, уж больно пугающе дикими, жутко агрессивными оказались российские социальные устои на поверку.